Жизненный мир как категория, которая направляет исследовательскую работу и задает основу для теоретической концептуализации, привлекает внимание гуманитарных ученых, прежде всего как возможность не только объединить соположенные феномены в едином пространстве описания и понимания (или объяснения и систематизации), но и получить новое знание и представление о предмете своих исследований.

Эвристический потенциал жизненного мира для психологической науки рассматривается в связи с назревшей необходимостью целостного восприятия и изучения внутреннего мира человека, его природного и социального окружения [Меньшикова, Левченко 2015], развитием психологии бытия [Гришина 2018, Гришина, Костромина, Мироненко, 2018], вовлечением в поле научного изучения психических феноменов, для обозначения которых используется язык, заимствованный из философии и экзистенциальной психологии [Сапогова 2019]. Конструкт жизненного мира представляется инструментом, который позволяет соотнести друг с другом различные «миры», используемые в концептуализации психологического знания [Леонтьев 2019].

Жизненный мир как конструкт нередко присутствует в работах, связанных с экзистенциальной психологией или феноменологией, и особенно в работах, посвященных качественным исследованиям (Н.П. Бусыгина, Д. А. Хорошилов, А.М. Улановский). Многие специалисты считают необходимым подчеркнуть роль экзистенциальной психологии и психотерапии в привнесении категории жизненный мир в психологическую науку как средства описания, понимания и объяснения феноменов психической жизни человека (В.В. Знаков, Д. А. Леонтьев, В.Б. Шумский), и обращают внимание на смену «онтологии изолированного индивида онтологией человека в мире как на отчетливую тенденцию в современной психологии» [Коптева 2009: 393]. Современных теоретических работ, где жизненный мир разрабатывается как психологическое понятие или категория, немного; основной референтный круг авторов неизменно составляют философы и социологи прошлого века. Книга С. Л. Рубинштейна «Человек и мир», в которой идея жизненного мира выстраивает концепцию общепсихологической науки, была написана более полувека назад, однако, до сих пор остается самой значимой работой о жизненном мире, концептуальной опорой для специалистов, которых в наибольшей степени интересует целостность человеческой жизни, ее экзистенциальное, бытийное измерение [Рубинштейн, 2012].

В данной статье мы хотели бы рассмотреть, с какими методологическими вопросами мы сталкиваемся, изучая феномены загородного жизненного мира, и какие решения находим, обращаясь к отечественным разработкам в области методологии психологии и качественных исследований.

Контекстуальный уровень жизненного мира

Методологические проблемы, с которыми сталкиваются исследователи жизненного мира, характерны для проблематики психологической науки в целом; в нашей работе хотелось бы обратить внимание на следующие из них. Во-первых, это «вопрос о тождестве „понятия“ и „категории“, которые большинство авторов употребляют как синонимы» [Журавлев, Сергиенко 2018: 6]; вдобавок, жизненный мир с его многоплановостью содержания и методологической инструментальностью может обозначаться и как «концепт» [Гришина 2018] и «конструкт» [Леонтьев 2019]. Во-вторых, в содержании жизненного мира подразумевается как личностное, так и социальное, как индивидуальное, так и коллективное, как внешнее, так и внутреннее, в зависимости от подхода, которого придерживается исследователь, и латентных составляющих его представлений. Жизненный мир как психологическое понятие — весьма наглядный пример той самой «верхушки айсберга», под которой скрываются подвижные, непроговариваемые и зачастую неосознаваемые представления исследователя [Холодная 2012]. И третий момент, который представляется важным отметить — это уровень контекста. Если понятие жизненный мир, привлекающее исследователя своей многомерностью и пластичностью, смысловым пафосом, произвольно применяется к «разным уровням реальностей существования человека» [Гришина 2018: 11], это осложняет понимание психологических феноменов.

Н. В. Гришина и ее коллеги обращают внимание на необходимость структурировать проблемное поле современной психологии, уделив внимание контексту [Гришина 2018, Гришина, Костромина, Мироненко, 2018]. В предложенной структуре обозначаются ситуационный, жизненный и бытийный контексты; единицей описания бытийного контекста, который автор связывает с психологией бытия и экзистенциальной психологией, выступает жизненный мир — «обобщенная психологическая характеристика, инте­грирующая смыслы, ценности, направ­ленность человеческой жизни в их нераз­рывной связи с реальным бытием» [Гришина 2018: 17].

Загородный жизненный мир

Предложенная структура чрезвычайно наглядна при обращении к исследованиям такого современного явления, как переезд горожан за город на постоянное жительство. Работы ученых могут быть в русле психологии среды и исследовать факторы природного воздействия на психику человека [Нартова-Бочавер, Мухортова, Ирхин, 2020], или в русле психологии повседневности и психологии жизненного пути, что уже подразумевает социальный контекст и связанный с ним жизненный сценарий человека [Печин 2008, Нартова-Бочавер 2019]. Бытийный же уровень контекста в данном случае подразумевает исследование загородного жизненного мира: смыслов, переживаний и устремлений бывших городских жителей, неразрывно связанных с реалиями их загородной жизни, многомерным бытием, которое помимо полагающего основы экзистенциального измерения включает и предыдущие уровни — особенности среды и личностно-социальные аспекты.

Итак, бытийный уровень контекста позволяет нам рассматривать загородный жизненный мир как смысловое пространство личности (или, если иметь в виду экзистенциальный поиск, как граничащее со смыслом пространство). Это жизненный мир в пространстве и времени загородной/сельской жизни, включающий городской опыт; для загородного жителя этот мир является онтологически наиболее значимым. Однако, остается вопрос: изучая загородный жизненный мир, обращаемся ли мы к индивидуальному опыту или к опыту коллективному? Позволяет ли исследование жизненного мира загородного жителя или загородных жителей делать необходимые для психологической науки обобщения?

Жизненный мир личности в психологии

В современных теоретических исследованиях, исследующих конструкт жизненного мира или использующих понятие (категорию) жизненного мира для объяснения психологических явлений, жизненный мир представлен прежде всего как жизненный мир личности, даже если он рассматривается как мир, включающий мир внешний — Umwelt, и интерсубъективность. Так, Л. И. Анцыферова рассматривает жизненный мир как бытийное пространство становления личности. В этом пространстве развивается и преобразуется индивидуальная тематика бытийности, личностная суверенность и жизненная направленность [Анцферова 1993]. Ф. Е. Василюком разработана композиционная типология жизненных миров, где каждому из миров соответствует определенный тип переживаемой человеком критической ситуации [Василюк 1984]. Феномены жизненного мира, которые приводит в своей работе Е. Е. Сапогова, также рассматриваются как проявления индивидуального; автор предлагает свое видение роли субъективной онтологии в становлении содержания жизненного мира человека ситуации [Сапогова 2019]. Сопоставляя варианты структуры жизненного мира, предложенные экзистенциальными психологами, и концепты жизненного мира в целом, Д. А. Леонтьев отмечает его многомерность, однако, в центре внимания остается мир личности [Леонтьев 2019]. Н. В. Гришина описывает феноменологию бытийного уровня как поиск смысла жизни, а процесс становления личности — как транс­формацию всеобщего бытия в персональное бытие, «собственный жиз­ненный мир человека» [Гришина 2018: 16].
Таким образом мы видим, что в области психологического знания жизненный мир представлен в большей степени как жизненный мир личности или индивидуального субъекта [Сергиенко, Знаков, Харламенкова 2018]. Это выглядит вполне закономерным, ведь личностный смысл, его поиск, его опыт (переживание) — сугубо индивидуальны. Концепция коллективного субъекта [Журавлев 2018], которая теоретически могла бы послужить основой в исследовании жизненного мира группы, указывает на невозможность изучения загородного жизненного мира в ключе коллективного опыта, поскольку смыслообразующий опыт загородных жителей остается опытом индивидуальным, не соответствуя необходимым признакам: взаимосвязанности членов группы, совместной активности, групповой саморефлексии.

Жизненный мир в социологии — сельский мир

Жизненный мир как понятие используется в социологических исследованиях также сравнительно недавно. Как отмечает Ж. Т. Тощенко, он стал активно исследоваться благодаря развитию феноменологической социологии и социологии повседневности, которые предоставили ученым недостающую ранее методологию для организации исследований и анализа результатов. Главное и всеобщее в жизненном мире — это его структура, образуемая жизненными смыслами, именно они и создают ту целостность, к пониманию которой стремится исследователь. «Поиск смысла жизни», пишет Тощенко, «направлен на открытие онтологических оснований собственного бытия» [Тощенко, 2016: 9]. Исследования жизненного мира в социологии нередко базируются на полуструктурированном интервью, методе включенного наблюдения и других качественных методах, подразумевающих понимание жизненного мира личности, однако, внимание исследователя обращено к феноменам жизненного мира сообщества людей. Подразумевается, что личностные смыслы респондентов определенным образом соотносятся с ценностно-смысловым пространством группы или сообщества, которому они принадлежат, а динамика поиска смысла не может быть рассмотрена вне социального, исторического контекста.

В настоящее время проведено немало социологических исследований, посвященных феноменам сельского мира, за последние годы появился ряд работ, уделяющих внимание особенностям сельской жизни бывших горожан (M. Jordan, N. Quinn Deirdre, N. Gallent, О. Я. Виноградская, А. Ю. Макшанчикова, Е. А. Никишин, Д. С. Попов и др.). Именно оптика жизненного мира позволяет исследовать разнообразие социально-психологических феноменов сельской жизни в их совокупности и взаимосвязях, добираться до жизненных смыслов, которые этот мир конституируют. Мы видим, что понятие сельского мира в социологии включает и жизненный мир личности, и мир сообщества, с которым исследователь соотносит своих респондентов. Таким образом, понятие сельского мира выполняет задачу обобщения индивидуального опыта и его экстраполяции на более широкий социокультурный контекст, методология обобщения при этом остается неэксплицрованной (вероятно, в силу очевидности для референтного круга исследователя).

Возможно ли исследовать личностные смыслы в структуре загородного жизненного мира, опираясь на социологический подход? Несмотря на то, что и психологу, и социологу являют себя одни и те же феномены загородной жизни бывших горожан, теоретическое обобщение в социологии будет направлено на социокультурный контекст, в то время, как исследовательские вопросы психологии личности, принимая во внимание существование социокультурного контекста, будут обращены прежде всего к личностному опыту и переживанию, поиску личностного жизненного смысла.

Жизненный мир как обобщение

Концепт жизненного мира пришел в психологию и социологию из феноменологической философии; методология исследования жизненного мира естественным образом опирается прежде всего на феноменологический и герменевтический анализ, направленный на поиск, описание и, возможно, интерпретацию ключевых личностных смыслов: смыслы и переживания конституируют жизненный мир, качественный анализ дает исследователю возможность отыскать смыслы и переживания, и соответственно, «увидеть» жизненный мир. Качественная методология на сегодняшний день подробно разработана и отчётлива в своих подходах, методах организации и проведения исследования, интерпретации и оценке результатов; подробная экспликация интенций и действий исследователя составляет неотъемлемую часть самой методологии. Однако, как отмечает Н. П. Бусыгина, ее обобщения значительно отличаются от статистических обобщений и соответствующих им эпистемологических интенций [Бусыгина 2009], зачастую они представляют собой обобщение не к популяции, а к теории, в русле которой движется исследователь. Это обобщение также не связано с поиском и фиксацией закономерностей, а скорее с движением к прототипичности исследуемого опыта.

Методологическая проблема обобщения и экстраполяции результатов качественных исследований анализируется Д. А. Хорошиловым и О. Т. Мельниковой на примере исследования индивидуальных и коллективных переживаний: предлагается рассматривать индивидуальные переживания как «присвоенные личностью автобиографически персонализированные коллективные переживания» [Хорошилов, Мельникова, 2019: 41], отображающие макроуровень общественного, приводятся методологические основания распространения результатов анализа единичного случая (или случаев из целевой выборки) на более широкие контексты. Феноменологический подход представлен авторами как наиболее соответствующий исследованию переживания и анализу качественных данных. Интерпретация и обобщение результатов происходит с позиций культурно-исторического подхода, внимания к тому, как общественное и массовое сознание, культура и институты конституируют переживания людей. Дифференциация уровней контекста в анализе переживаний респондентов исследователями не затрагивается, можно предположить, что имеет место обращенность к социальной ситуации, которая Н. В. Гришиной описывается как концептуализация «жизненного уровня».

С нашей точки зрения, в психологическом исследовании жизненного мира (бытийный уровень контекста) важно обращение к прототипичности опыта, конституирующего его структуру и содержание, к поиску единых онтологических оснований, которые раскрываются через исследование личностных переживаний собственного бытия. Исследуя сельский или загородный жизненный мир, мы тем самым уже предполагаем обобщение: интерес к существованию смыслов, которые обнаружат себя в опыте личности как ее уникальные, индивидуальные смыслы, но которые будут в той или иной степени присутствовать в опыте всех респондентов, образуя узнаваемую смысловую структуру загородного жизненного мира.

Структура загородного жизненного мира: тематический анализ

Результаты нашего исследования могут проиллюстрировать, каким образом качественные данные тематизируются, а результаты анализа обобщаются в онтологическом ключе, что позволяет дать целостное описание загородного жизненного мира и его структуры. Исследование выстраивалось в соответствии с принципами феноменолого-герменевтического подхода и метода тематического анализа [G. Terry, N. Hayfield, V. Clarke, V. Braun 2017] и включало анализ литературных текстов прошлых веков и текстов современников, содержащих описание загородной жизни и связанных с ней переживаний. Объем отобранных фрагментов литературного материала составил 10,1 (28 авторов), заметки современников в соцсетях — 2,8 печатных листов (45 авторов). Из данных, отобранных на предварительном этапе, мы исключили публикации СМИ, в связи с вероятной социальной обусловленностью в передаче переживаний и смыслов загородных жителей, поскольку считали необходимым удерживать исследование в концептуальных рамках психологии бытия и экзистенциальной психологии.

Исследовательские вопросы к текстам направлены на выявление смысловых единиц в текстах, которые в конечном итоге были обобщены на тематическом уровне. В ходе анализа уделялось внимание как тематической вариативности в текстовых данных, так и возможной исторической динамике в представленности той или иной темы. Онтологическое русло нашей работы определял не только избранный нами бытийный уровень контекста, но и результаты предыдущих исследований [Воловикова, Кретова 2020; Кретова 2020а; 2020б], показавшие, что для бывших горожан, перебравшихся на постоянное жительство в сельскую местность, переживание ностальгии, бытия собой, свободы наиболее значимы.
Итоги исследования позволяют рассматривать загородный мир как тематически «узнаваемый» жизненный мир: в опыте загородных жителей отчетливо звучат темы бытия собой, гармонии с окружающим миром, созерцательности и умиротворенности, упорядоченности образа жизни, удовлетворенности трудом на земле, личностной суверенности, особой значимости ностальгического переживания, которые не только образуют структуру загородного жизненного мира, но и связаны друг с другом (бытие собой и суверенность, бытие собой и ностальгические воспоминания и пр.).

Сопоставление данных, относящихся к разным историческим периодам, позволило сделать вывод о том, что ключевые смыслы, конституирующие загородный жизненный мир, практически не претерпевают изменений. Определенная тематическая вариативность обусловлена социальными факторами, культурными тенденциями (например, усиление темы анти-города). Таким образом результаты нашего обобщения качественных данных — ключевые смыслы загородного жизненного мира и его целостное описание — может быть экстраполированы на более широкую «выборку» — на бывших горожан, для которых экологичность, комфорт, решение житейских проблем не являются определяющими в их переезде за город, таковым является происходящее в загородной жизни «открытие онтологических оснований собственного бытия» [стр. 9].

Несомненно, рассмотренные в исследовании феномены загородной жизни могут быть содержательно соотнесены с результатами исследований средовых и социальных факторов, жизненных сценариев, с исследованиями психических процессов и функций (внимание, память, восприятие, воображение), однако, определяющим для загородного жизненного мира остается бытийный уровень, вопросы жизненного смысла.

Заключение

Современные методологические разработки в психологической науке предоставляют достаточные ресурсы для изучения жизненного мира. В свою очередь, результаты таких исследований способствуют становлению и развитию жизненного мира как «объяснительной категории», способствующей пониманию «сущност­ных характеристик существования в мире „человека живущего“, его попыток поиска смыслов и миссий индивидуального бытия» [Сапогова 2019: 36]. В то же время для эмпирического и методологическое исследования жизненного мира необходимо отчетливое соответствие бытийному уровню контекста — «возвышенной» реальности, где поиск и обретение смысла — это движение к свободе, готовности удерживать обретенные основы своей бытийности вопреки переменчивым жизненным ситуациям и социальным обусловленностям.

И в психологии личности, и в социальной психологии и социологии феноменолого-герменевтический подход остается главным методологическим ресурсом в проведении исследования жизненного мира, анализе и интерпретации получаемых качественных данных. Тем не менее, мы полагаем, что при исследовании отдельных феноменов жизненного мира было бы уместно методологическое разнообразие, «наводящее мосты» между различными областями психологического знания.

Исследование загородного мира позволяет достраивать знание, полученное на других контекстуальных уровнях — в психологии среды, психологии повседневности, психологии жизненного пути — до его смыслового уровня, что позволяет составить целостную картину о наблюдаемых феноменах загородной и сельской жизни. Эта картина включает и влияние средовых факторов (природы, сада, дома) на психологическое здоровье, и социальное воздействие на внутренний мир человека, и решение человеком (загородным жителем) экзистенциального вопроса о сути и смысле своего бытия.

Библиографический список

Анцыферова Л. И. Психология повседневности: жизненный мир личности и «техники» ее бытия // Психологический журнал. 1993.Т. 14. № 2. С. 3−16.
Бусыгина Н. П. Научный статус методологии исследования случаев // Консультативная психология и психотерапия. 2009. Том 17. № 1. С. 5−29.
Василюк Ф. Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. М.: Издательство Московского университета, 1984. 191 с.
Воловикова М. И., Кретова Л. А. Деревня как ресурс жизнестойкости жителей мегаполиса // Способности и ментальные ресурсы человека в мире глобальных перемен / Отв. ред. А. Л. Журавлёв, М. А. Холодная, П. А. Сабадош. М.: Изд-во «Институт психологии РАН». 2020. С. 719−727. doi.org/10.38 098/proc.2020.59.34.001
Гришина Н. В. Проблема концептуализации контекста в современной психологии // Социальная психология и общество. 2018. Т. 9. № 3. С. 10−20. doi.org/10.17 759/sps.2 018 090 302
Гришина Н. В., Костромина С. Н., Мироненко И. А. Структура проблемного поля современной психологии личности // Психологический журнал. 2018. Т. 39. № 1. С. 26−35
Журавлев А. Л. Коллективный субъект как феномен и понятие в современной психологии // Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. Е. А. Сергиенко, А. Л. Журавлев. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 2018. С. 116−161
Журавлев А. Л., Сергиенко Е. А. Вместо введения. Современные понятия в психологической науке: попытка анализа // Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. Е. А. Сергиенко, А. Л. Журавлев. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 2018. С. 5−59
Коптева Н. В. Онтологическая уверенность как характеристика самосознания // Сибирский педагогический журнал. 2009. № 2. С. 393−405
Кретова Л. А. Восприятие природы: чувство Родины и духовно-нравственные аспекты // Индивидуальное, национальное и глобальное в сознании современного человека: новые идеи, проблемы, научные направления / Отв. ред. Н. В. Борисова, М. И. Воловикова, А. Л. Журавлев. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2020а. С. 587−594. doi.org/10.38 098/univ.2020.55.72.045
Кретова Л. А. Особенности переживания эпидемии в условиях сельской жизни: влияние суверенности и исторические аспекты // Научное обозрение. Cерия 2. Гуманитарные науки. 2020б. № 3−4. С. 95−108. doi.org/10.26 653/2076−4685−2020−3-4−09
Леонтьев Д. А. Человек и жизненный мир: от онтологии к феноменологии // Культурно-историческая психология. 2019. Т. 15. № 1. С. 25−34. doi.org/10.17 759/chp. 2 019 150 103
Меньшикова Л. В., Левченко Е. В. Об истории становления понятия «жизненный мир» в психологии // Вестник СПбГУ. 2015. Сер. 16. № 2. С. 4−9.
Нартова-Бочавер С.К., Мухортова Е. А., Ирхин Б. Д. Взаимодействие с миром растений как источник позитивного функционирования человека // Консультативная психология и психотерапия. 2020. Т. 28. № 2. С. 151−169.https://doi.org/10.17 759/ cpp.2 020 280 209
Печин Ю. В. Ценностные основания мотивации личности (на материале исследования труда горожан-дачников): Автореф… канд. психол. наук. Новосибирск, 2008. 23 с.
Нартова-Бочавер С. К. Средовая идентичность личности и моральные мотивы // Методология, теория, история психологии личности / Отв. ред. А. Л. Журавлев, Е. А. Никитина, Н. Е. Харламенкова. М.: Институт психологии РАН, 2019. С. 156−163.
Рубинштейн С. Л. Человек и мир. Спб.: Питер, 2012. 224 c.
Сапогова Е. Е. Субъективная онтология и жизненный мир личности // Культурно-историческая психология. 2019. Т. 15. № 1. С. 35−45. doi.org/10.17 759/chp. 2 019 150 104
Сергиенко Е. А., Знаков В. В., Харламенкова Н. Е. Индивидуальный субъект в психологии // Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. Е. А. Сергиенко, А. Л. Журавлев. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 2018. С. 63−115
Тощенко Ж. Т. Жизненный мир и его смыслы // Социологические исследования. 2016. № 1. С. 6−17
Холодная М. А. Психология понятийного мышления: От концептуальных структур к понятийным способностям. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012.
Хорошилов Д. А., Мельникова А. Т. Проблема обобщения и экстраполяции качественных данных (на примере исследования индивидуальных и коллективных переживаний) // Вопросы психологии. 2019. № 4. С. 41−50
Terry G., Hayfield N., Clarke V., Braun V. Thematic Analysis // Willig C., Stainton-Rogers W. (eds). The Sage handbook of qualitative research in psychology. L.: Sage, 2017. P. 176−192.